– Это маленький цветочек, желтый, с коричневой серединой, которая такого же цвета, как ее глаза.
Он кивнул:
– А я когда впервые их увидел, то подумал о маковой сердцевине.
– Да, тоже похоже. Когда она вырастет, сведет с ума всех ragazzi в Римини.
Леон рассмеялся:
– Твое знание итальянского впечатляет. Будем надеяться, что это случится не завтра.
– Ну, не знаю. Дети растут очень быстро. – Белла поцеловала девочку. – Тебе приятно, дорогая? Мне очень. – Белле в самом деле никогда еще не было так хорошо, как в эти мгновения.
– Тут мы с тобой единодушны, – произнес Леон.
Купание закончилось, Белла закутала ребенка в вафельное полотенце, а Леон достал спальный комбинезон.
– Вот бутылка. – Он протянул ее Белле. – Хочешь ее покормить?
– Ты же знаешь, что да.
Белла села в кресло-качалку с девочкой на руках и начала напевать колыбельную. Кончитта после всех развлечений дня быстро задремала. Бутылочка не успела опустеть, как она смежила ресницы. Они были длинными, как у Леона. Скоро девочка уже спала глубоким сном.
– Теперь, раз мы предоставлены сами себе, я хочу пригласить тебя на морскую прогулку на катере, – произнес Леон, когда они тихо покинули детскую. – Ты должна увидеть берег с моря. Это незабываемое зрелище. Причал в двух шагах отсюда, утром ты шла в противоположную сторону. Я хотел бы обсудить с тобой один важный вопрос. Я, кажется, нашел решение нашей проблемы.
– Я тоже. – Белла в воскресенье, как и задумала, улетит в Нью-Йорк, и Леону не удастся ей помешать.
– Прекрасно, значит, обменяемся мнениями, – произнес он тоном, не допускающим возражений. – Давай встретимся в патио минут через двадцать. Захвати накидку, ночью на воде бывает прохладно.
Кивнув, Белла спустилась в свою спальню. Она не представляла, какой выход придумал Леон, и не хотела его слушать, потому что вопрос касался душевного спокойствия Данта.
В дверь постучали.
– Синьорина! – На пороге стояла Клара. – Графиня Малатеста звонила, пока вы купали девочку. Она просила вас перезвонить. – Горничная протянула ей листок бумаги с записанным в нем телефоном.
– Спасибо, Клара.
Она ушла, и Белла, достав из сумки мобильный, позвонила матери.
– Арабелла? – ответила Люсиана.
Белле до сих пор не верилось, что она запросто разговаривает с матерью, которой ей так не хватало всю жизнь.
– Мама! Я так рада, что ты позвонила. Слышать твой голос… для меня это чудо.
И я хотела сказать тебе то же самое, дорогая. Как провела день?
– Я гуляла по городу, потом Леон повез меня и Кончитту смотреть на дельфинов. Потом мы покормили девочку и искупали. Она недавно заснула. – Разумеется, Белла не стала ничего говорить о влечении, которое она испытывает к Леону. Только при мысли о нем у нее пересыхало во рту так, что было трудно глотать. – А как Дант? Я о нем очень беспокоюсь.
– Говоря по правде, он и нас беспокоит. Они с женой весь день не покидали своих апартаментов. С тех пор как у них отдельный вход, мы их почти не видим. Мы с Саллисто все равно считаем, что поступили правильно, рассказав им правду. – Люсиана помолчала мгновение, затем продолжила: – Но я знаю: муж переживает.
– Мне кажется, когда бы Дант ни узнал, он отреагировал бы одинаково. Может, вечером он как раз решит поговорить с вами, поэтому я сегодня не приеду. Можно мне повидать тебя завтра?
– Утром я заеду за тобой, и мы вместе прокатимся. Хочу познакомить тебя с моей жизнью. Мы будем разговаривать и кутить напропалую. Что скажешь?
Белла улыбнулась:
– Звучит здорово.
– Скажем, в половине девятого?
– Отлично, я буду готова. Мама, я люблю тебя.
– А я тебя. Разве неудивительно, что мы можем говорить это друг другу?
– Да.
Белла бросилась на кровать, вспоминая тот день, когда Клифф объявил ей, что в их семье она нелюбимая и ненужная.
Тогда Белла была ребенком и отреагировала по-детски. Сейчас она была взрослой и понимала недовольство Клиффа, как и Данта. В обоих случаях именно она, Белла, стала причиной их страданий. И сейчас в ее силах положить этому конец.
Когда настала пора выходить, Белла схватила свитер и торопливо спустилась в патио. Она, конечно, выслушает Леона, но ничто не заставит ее отложить свой вылет в Штаты в воскресенье.
Увидев ее, Леон сразу понял: что-то произошло.
– Что случилось?
– Я поговорила с мамой по телефону. Дант весь день не показывался.
– Несколько минут назад мне то же самое сказал отец, но это неудивительно. У него такая манера – прятаться.
– Что значит – такая манера?
– Есть вещи, которых ты не знаешь.
Она прерывисто вздохнула:
– Я знаю одно: мой приезд в Римини причинил ему боль.
– Это я причинил ему боль.
Она посмотрела на Леона:
– Как ты можешь такое говорить?
– Так и есть. Именно я организовал вашу встречу. Этого Дант не смог стерпеть и набросился на меня.
Белла покачала головой:
– Это настоящая драма. Мама предложила завтра утром покатать меня. Может, когда Дант увидит, что она ушла, он захочет поговорить с отцом?
– Не думаю.
– Почему ты так уверен?
– Я объясню, когда мы поднимемся на катер. – Леон меньше всего хотел, чтобы Белла считала причиной всех бед себя.
Он помог ей взойти на борт комфортабельного катера. Заставив ее надеть спасательный жилет, он отвязал концы и запустил двигатель. Они медленно вышли из бухты.
Белла оперлась коленями на скамью и облокотилась о борт:
– Здесь всегда так спокойно?
– По вечерам да. Но ближе к ночи поднимется ветер.
– Зрелище действительно потрясающее. В сумерках с этими огоньками на берегу все выглядит просто сказочным.