Обмани, но люби - Страница 8

Он с самого начала резко отвергал все попытки Люсианы завязать дружеские отношения. Надо признать, она всегда была добра к нему и брату. С годами Леон стал вести себя с ней вежливее. Возмужав, он понял, что за ее холодной отчужденностью скрывалась глубокая грусть. Она потеряла обоих родителей при трагических обстоятельствах.

Подумать только: у нее был ребенок, от которого ей пришлось отказаться! От этой мысли Леону становилось плохо. Он никогда и ни за что не отказался бы от Кончитты.

– Как же вышло, что Клифф рассказал вам про вашу мать?

Положив вилку, Белла рассказала про встречу с адвокатом. Услышанное поразило Леона. Поступок Клиффа вызвал у него отвращение. Что за жалкий человек – незаконно присвоил деньги, которые принадлежали Белле.

– Расскажите, как вам жилось у Петерсонов? Мне очень хочется знать.

Белла некоторое время молча смотрела на Леона, словно испытывая его искренность. Потом заговорила, запинаясь:

– В первый день Клифф пошел за мной в маленькую комнатку, которую отвели мне под спальню. Он схватил меня за плечи и сказал, что его отцу не нужен в доме орущий младенец. Поэтому взяли именно меня. Но и мне лучше держаться от отца подальше, не то я очень пожалею. Так сказал Клифф. И отец в самом деле был тяжелым, угрюмым человеком. Я старалась быть всегда послушной и не создавать проблем.

Леон поморщился:

– Как им вообще позволили вас удочерить!

В их случае процедуру упростили. Приют тогда был переполнен. Вы, наверное, знаете, как бывает.

По мнению Леона, это было преступно.

– Бен работал агентом по продаже машин, любил старые автомобили и сам реставрировал некоторые, но на это уходили все их деньги. Он несколько раз терял работу из-за сокращения продаж и искал места в других дилерских фирмах. Деньги, которые он тратил на свое хобби, съедали все их сбережения. Он был раздражительным и даже жене и сыну не говорил добрых слов. Чем больше я старалась завоевать его благосклонность, тем упорнее он меня отталкивал. Надин работала в химчистке и очень старалась создать в доме уют. Она водила меня в церковь. Это было одно из немногих мест, где я чувствовала себя хорошо. Но она была очень тихой, замкнутой женщиной и не умела выражать свои чувства. Она явно побаивалась собственного сына и ни в чем не перечила мужу. Я так и не сумела к ним привязаться.

– Это было невозможно в таких обстоятельствах. – Ее рассказ расстроил Леона.

– Но потом со мной случилось хорошее. Когда я подросла, стала ходить к соседям, сидеть с их ребенком, чтобы подзаработать. Я еще в приюте помогала заботиться о младших детях, играла с ними и нянчилась с самыми маленькими. Я их любила. – Ее голос задрожал. – Я любила ходить к другим людям, чтобы быть подальше от Клиффа и отца с их постоянной озлобленностью. Клифф все время требовал у меня денег и обещал, что вернет, но никогда не возвращал. Но я на него не жаловалась, потому что боялась, что Бен сделает виноватой меня.

Руки Леона сжались в кулаки.

– После школы Клифф устроился на работу в гараж и вскоре купил себе мотоцикл. Это немного отвлекло его от меня, но с тех пор ему постоянно приходили уведомления о нарушении дорожных правил и квитанции на оплату штрафов. С родителями он всегда конфликтовал, потому что проводил все свободное время с девушками, которых они не одобряли. Часто он являлся в мою комнату, чтобы сорвать на мне злость. Никогда не упускал случая сказать мне, что я отравила ему всю жизнь, – прошептала она.

Я и представить не могу, как вы пережили эти ужасные годы, Белла.

Я и сама не понимаю. Когда мне исполнилось восемнадцать, я пошла работать в магазин мобильных телефонов и вместе с двумя другими девушками стала снимать квартиру. Это избавило меня от домашнего кошмара.

– Клифф наконец отстал от вас?

– Да. Я ушла, когда его не было дома, и он не знал, где я поселилась, и больше не мог выпрашивать у меня деньги и изводить меня. Надин я навешала в химчистке и с Клиффом больше не сталкивалась. Она знала, конечно, как он ко мне относится, и не настаивала, чтобы я вернулась домой, тем более я уже была совершеннолетней.

Леон вспомнил, как недостойно вел себя с Люсианой, особенно в первое время ее жизни в палаццо. И Дант во многом подражал ему.

– С тех пор я видела его только на похоронах и у адвоката, – объяснила Белла. – Когда он назвал мою настоящую фамилию, я очень сомневалась, что он сказал правду. Но так сильно хотела, чтобы это оказалось правдой, что решилась лететь в Римини. Да и вряд ли сделала бы хуже.

Потрясенный ее рассказом, Леон вытер губы салфеткой:

– А о вашем родном отце Клифф ничего не сказал?

Белла допила чай:

– Нет… Я думаю, он исчез еще до того, как моя мать отдала меня в приют. Как иначе можно все это объяснить? Или же с ней случилось что-то ужасное, может, ее изнасиловали? Но об этом и подумать страшно. Лучше это не обсуждать.

– Значит, не будем.

Если Люсиана и правда была изнасилована и отец об этом знал, как он отнесется к Белле – второй невинной жертве?

– Как называется ваш приют? – спросил Леон.

– Ньюбургский церковный приют. Почему вы спрашиваете?

Он отложил вилку:

– Несмотря на свою зловещую репутацию, наша семья занимается благотворительностью. После вашего рассказа мне захотелось перевести деньги в приют, где вас воспитали.

Но какое бы внушительное пожертвование он ни сделал, это не избавит его от чувства вины за поведение с Люсианой. Леон вдруг осознал, что Белла своей жизнью обязана благотворительной деятельности щедрых людей.

– Если сестры получат ваши деньги, они сочтут, что их послал Бог. Но вы вовсе не обязаны это делать.