Обмани, но люби - Страница 18

– Надин всегда водила меня!

– Слава богу.

За все годы, что Леон знал Люсиану, она никогда не говорила так много. Сейчас он за один раз узнал о ней достаточно, чтобы перечеркнуть все те небылицы, о которых шептались слуги и прочие любители сплетен. Но эти пустые слухи тем не менее пагубно сказались на прежнем его к ней отношении.

Он вышел из комнаты и ненадолго задержался в холле, чтобы успокоиться. Потом через две ступеньки побежал наверх. Войдя в детскую, он увидел, как Саллисто помогает Кончитте строить башню из кубиков.

– Что же… можно и не спрашивать, как все прошло. У тебя все написано на лице.

Леон кивнул:

– Ты был прав. Эта встреча для них – дар небес. Спустись и посмотри сам.

Он поднял дочку, сжимавшую в руке кубик, и они направились к двери в сопровождении Руфо. Спустившись в гостиную, они увидели, что Люсиана и Белла сидят на диванчике, поглощенные беседой, которая перемежалась то слезами, то смехом.

– Простите нас за вторжение, но моя дочка непременно хочет к вам присоединиться.

– Кончитта! – Люсиана подбежала, чтобы взять ее у Леона.

Обе женщины принялись ворковать с ней, и девочка заулыбалась. Еще ни разу на нее не изливалось такого обилия нежности и любви.

Леон переглянулся с отцом. Оба мужчины были довольны.

– Ужин готов. Пойдемте все в столовую. Сегодня мы будем ужинать все вместе. – Слова Леона привели женщин в восторг.

Он принес стульчик Кончитты, и они попросили, чтобы ее посадили между ними за стол, освещенный свечами.

Леон, оглядевшись, осознал вдруг, что впервые после смерти матери почувствовал себя в кругу семьи. Он уже многие годы не видел отца таким веселым и беззаботным. А Люсиана изменилась настолько, что он с трудом узнавал ее. Ушло уныние, исчезло это постоянное выражение затаенной грусти в глазах.

И еще за его столом сидела та, которая всколыхнула в нем новые незнакомые чувства…

После смерти Бенедетты Кончитта была единственной его радостью. Потеряв жену, Леон не мог смотреть на других женщин. Он был уверен, что никогда уже не свяжет себя узами брака. Никто ему не был больше по-настоящему нужен, кроме дочери.

Кончитта стала спасением, утешением для Леона. Перенеся столько потерь, привыкнув к равнодушию брата, он жил ради дочери. Ее обожали все домочадцы, но он все равно бдительно стерег ее, боясь, что с ней может случиться плохое.

Он пребывал в угнетенном состоянии, и в его жизнь ворвалась Белла Петерсон. Леон сознавал, что его мир перевернут вверх ногами, а его обуревают непонятные чувства.

Не надо было целовать ее тогда!

Клара принесла кофе, и Леон попросил ее позвать Талию, чтобы она взяла и уложила девочку. Кончитта начала ерзать и капризничать.

– Если вы не против, можно я приготовлю ее ко сну? – вдруг спросила Белла.

– Уверен, что Кончитта будет счастлива. – Елядя, как дочка реагирует на Беллу, Леон понял, что она нуждается в матери.

– Спасибо! Мы можем пойти вместе, – предложила она Люсиане.

– Ее пижама лежит в верхнем ящике комода, – подсказал Леон.

– Твоя пижамка? Наверняка она тоже розовая, – сказала Белла малышке.

– Розовый Кончитте особенно идет, но и другие цвета ей тоже к лицу, – пояснила Люсиана, когда они вместе выходили из столовой, непринужденно разговаривая, словно мать и дочь, которые никогда не знали разлуки. – Она уже сейчас красавица…

Снова оставшись наедине, Саллисто и Леон посмотрели друг на друга.

– Судя по всему, Люсиана не захочет больше разлучаться с Беллой, теперь, когда они нашли друг друга. Ты говорил, она хотела лететь в Нью-Йорк в воскресенье? – спросил отец.

– Она так планировала, – пробормотал Леон, которому не хотелось заглядывать слишком далеко вперед.

– Пока она остается в Римини, ей лучше жить у нас. Мне очень хочется забрать их обеих домой. – Он немного помедлил. – Я еще не успел сказать Люсиане, что собираюсь удочерить Беллу, чтобы она стала законным членом нашей семьи.

Леон не удивился намерению отца, узнав теперь, как страдала Люсиана с тех пор, как отдала дочь в приют.

Одолеваемый тревожными мыслями, Леон поднялся из-за стола.

– Пойду посмотрю, как они справятся. Ты не говорил Данту про Беллу?

– Нет. Пиа очень переживает, что никак не может забеременеть. Он повез ее на несколько дней во Флоренцию, развеяться. Они вернутся только завтра днем. Это и к лучшему. Надо дать Люсиане и Белле еще немного времени, прежде чем мы сообщим им новость. А потом Данту и Пиа понадобится время, чтобы переварить новости.

Леон оставил отца в столовой и пошел на кухню, чтобы попросить Талию приготовить бутылочку с молоком для Кончитты.

В детской сияющая Люсиана держала девочку, которую успели переодеть в белую полосатую пижамку. Белла, стоя рядом, щекотала ей пальчики. Ребенок громко хохотал.

Люсиана увидела его первой.

– Ох, Леон, она самый прелестный ребенок на свете. – Ее глаза светились счастьем. Лицо Беллы подтверждало эти слова. – Как жалко, что ей надо спать.

– Уверен, что и она не хочет ложиться, но в самом деле пора. – Он подошел и взял на руки дочь, которая охотно прильнула к нему, этим согрев его сердце.

Талия уже спешила с бутылочкой в руке. Она села в кресло-качалку, и Леон передал ей Кончитту, которая сразу же закапризничала.

– Кончитта, слушайся Талию. – Он поцеловал ее в щечку и вместе с двумя женщинами вышел из детской.

Саллисто ждал их внизу лестницы. Он взял Беллу за руку:

– Твоя мама и я хотим, чтобы ты, пока еще остаешься в Римини, провела это время у нас в палаццо. Если хочешь, поедем с нами прямо сейчас.